вечер после выставки

Он уже несколько минут в задумчивости стоял посреди комнаты, перебегая взглядом с одного предмета на другой в надежде на то, что хоть какой-то из них подскажет ему ответ, зачем он сюда пришел. Разбросанные на всех поверхностях альбомные листы безмолвствовали точно так же как составленные у стены, еще пахнущие свежим деревом рамы и прислоненная к недокрашенному дальнему углу стремянка. За его спиной из-за приоткрытой на лестницу двери доносились приглушенные расстоянием голоса, которые то и дело переходили в смех. После четвертого по счету круга этой эстафеты он решил, что вместо того, чтобы прислушиваться и считать, он может спуститься и присоединиться. Тем более что мысль, какой бы важной она не казалась ему несколько минут назад, все равно уже утеряна безвозвратно.
читать дальшеОн развернулся к выходу и почти сразу остановился, почувствовав что-то под ногой, оказавшее карандашом. Оставил полупустой стакан, холодивший пальцы все это время, на краю ближайшей полки и нагнулся. Точнее предпринял попытку, но почти тут же выпрямился и недоуменно потянулся к карману брюк. Телефон, помешавший ему нормально наклониться, словно выражая свое неодобрение, глухо и коротко вжикнул в руке. Он и забыл, что засунул его туда, в целях его же сохранности, когда тот чуть не стал жертвой друга, предпочитающего падать на диван с разбега, ничуть не волнуясь, есть ли на нем еще что-то или кто-то.
Экрану, видимо, надоело ждать, когда на него обратят внимание, и он погас, но тут же был включен снова. Значок маячил одним новым сообщением. Что-то внутри, вроде того, что называют интуицией, попробовало выразить некоторые опасения, но он опередил его, открыв сообщение одним привычным движением.

Дисплей уже давно являл собой немой черный прямоугольник, но телефон все равно остался лежать им вниз. Он подтянул левую ногу ближе к груди, задев попутно стопку черновиков, тут же поехавших по доскам, потер как всегда не вовремя занывшее колено и для верности положил на него локоть. Поднес стакан к глазам, наблюдая, как отражается свет в тающих льдинках, как они бьются друг о дружку, словно ссорятся, а может не так, не ссорятся, а цепляются друг за друга, надеясь, что хоть одна из них действительно умеет плавать.
- Грегори?
Рука, в которой он сжимал стакан, дрогнула, так неожиданно звонко прозвучал ее голос. Звонко и весело, как будто из совсем другого мира. В который каждый раз хотелось шагнуть вслед за его звуком. Он поднял глаза и, пока она подходила к нему, рассмотрел ее снова. Сейчас, в этом платье, она еще сильнее чем обычно казалась частью ожившей картины, откликнувшейся на страстные признания бедного художника. Осторожно села с ним рядом, поджав под себя ноги, и склонилась к его лицу так, что пряди распущенных волос легли на пол.
- Мы потеряли тебя. Что отвлекло тебя на этот раз? – улыбнулась она, задавая ставший уже привычным вопрос. Почему-то она никогда не спрашивала по-другому. Хотя, оно и понятно, почему.
- Вот это, - он нашарил под рукой телефон, попутно снова открывая текст.
Она взяла его сразу двумя руками и вчиталась. Вздохнула. Ему показалось, устало.
- Грегори…
- Какой же я идиот. Повелся на все это. Точнее, дал себя уговорить, - он встряхнул лед в стакане, словно ища подтверждение своих слов в его шорохе.
- Но разве ты сам не хотел этой выставки? – мягко произнесла она, откладывая телефон.
- Сам, - повторил он за ней, - вот именно! Сам! – внезапно сверкнул он глазами, подаваясь вперед, - хотел доказать себе. Хотя, черта с два, что себе, - тут же поправился он, - ему. И что в итоге? – он криво усмехнулся, - все, что я доказал – это то, что я без его помощи ничего не стою. Цифра. Я опять цифра в его уравнении. Прямо вижу эту запись в его ежедневнике: 19.00 – сделать из сына известного художника, раз он так этого хочет. 19.30 – выгодно продать.
- Посмотри чуть дальше, не на цифры, а на то, что за ними, - мягко постаралась убедить его она, зная, чем может грозить любое неосторожное слово на эту тему, - радуйся, что ты никогда не был вычеркнут из его ежедневника. Что записи о тебе появляются в нем даже тогда, когда ты говоришь ему, что он тебе не нужен. Можешь называть это работой, если тебе так удобно. Или долгом, которому твой отец всегда верен.
- Долг – диктовать мне, как жить? – сыронизировал он, но уже не так уверенно.
- Долг – любить тебя, - поправила она, отодвигая дальше к стене стопку планшетов и пересаживаясь к нему ближе, чтобы обнять за плечи.
- Считаешь, он руководствовался им, когда писал мне вон тот ультиматум? - кивнул он на лежащий у его ног телефон.
- Я уверена. Так же как уверена в том, что ты уже все решил еще раньше, - едва заметно улыбнулась она, протянув руку и поправив запонку на рукаве его рубашки.
- И ты согласна с моим решением? – неотрывно следя за ее рукой, спросил он.
- Ты уже спрашивал, - напомнила она.
- И ты понимаешь, что по сравнению с этим предложением, это будут гроши? – повернулся он к ней, внимательно всматриваясь в ее лицо, уверенный, что распознает даже тень сомнения.
- Как ты говорил? Художники редко бывают богаты при жизни? – засмеялась она, прогоняя все возможные тени не только с его лица, но и из комнаты тоже.

- Если вы хотели отметить сегодняшний успех более интимным способом, нужно было предупредить гостей, а не ждать, когда они пойдут проверять сами, - произнесла стоящая в дверях Мию, ничуть не смущенная видом целующихся, а скорее в крайней степени довольная наглядной визуализацией своих предположений.
- Эй, народ! Куда, блин, вы делись? Я все принес! – почти следом за отступившей с порога Мию, на нем возник Шон, прижимая к себе обеими руками большой недвусмысленно позвякивающий бумажный пакет, - хэй, чувак, пошли к нам! И захвати там куда разливать! – крикнул он, запрокинув голову назад.
- Несу уже, не ори, - отозвался поднимающийся по ступенькам Тэцу.
Нана с Грегори только переглянулись. Он виновато развел руками, она смущенно засмеялась в кулачок.
- Кстати, ты проспорил! – поставивший свою ношу Шон, хлопнул по плечу Тэцу и победно выудил из мешка бутылку, предъявив ее всем.
Тэцу опустил на стол последний из принесенных бокалов и невозмутимо полез в карман джинсов, нашарил там что-то и щелчком отправил Шону.
- Чуваааак… - протянул тот, раскрыв ладонь и уставившись на пойманную мелкую монетку, - когда я говорил, спорим на сотку, я имел в виду доллары.
- А у меня только йены, - ухмыльнулся Тэцу, под слитный хохот троих, наблюдавших сначала за всем этим действом с немым недоумением.
- Мне определенно нравится этот парень, - Шон уже тоже улыбался от уха до уха.
- Но погоди, где ты вообще это нашел? – не смог скрыть изумления Грегори.
Казалось, Шон только и ждал этого вопроса: он неспешно, как актер, выдерживающий паузу, плеснул себе в стакан, окинул всех взглядом и, убедившись, что внимание полностью принадлежит ему, начал рассказ.

Слушая друга, в истории которого с равным успехом можно было добавить хоть драконов, хоть светящихся единорогов, они бы все равно не казались чем-то инородным, а скорее даже затерялись бы в общей толпе небылиц, Грегори внезапно осознал, что перестал возвращаться мыслями к письму. Нана как всегда была права, он уже давно для себя все решил.

@темы: история, Нана, их жизнь, Мию, Шон, Грегори, Тэцуо